Линия, разделяющая Брахманы и Араньяки, Араньяки и Упанишады и даже Брахманы и Упанишады, не всегда ясно выражена, тем не менее отличительной чертой Упанишад является новый дух в целом. Мы видим в них первое освобождение спекулятивного сознания от всепоглощающего увлечения магическими ритуалами. Наконец-то можно было поставить вопросы подлинно философского характера и искренне искать ответы на вопросы: Что есть причина Брахман? Каким образом мы появились на свет? Для чего мы живем? И для чего мы созданы?

В этих строках есть нечто поразительно свежее после утомительной путаницы литургических Брахман. Конечно, поставленные в Упанишадах вопросы часто носят наивный характер и предлагаемые ответы обычно также крайне упрощены. Но исключительно важен тот факт, что с появлением этих текстов наш народ вступил наконец в эпоху, в которой, по крайней мере некоторые наши мыслители, смогли отойти от такого явно бесполезного занятия, как почти бесконечная полемика о способах жертвоприношения, заклинаниях и, конечно, вознаграждениях. Традиционные формы признания этого сдвига центра внимания в Упанишадах заключается в том, что они стали называться джня-на-канда, или раздел Вед о знании, в противоположность Брахманам, называемым карма-канда, или раздел Вед о ритуалах. Конечно, как мы увидим ниже, первое освобождение интеллектуальной деятельности от мертвого груза первобытных ритуалов привело по крайней мере в одном важном аспекте к развитию идеалистического мировоззрения, отрицающего существование мира. С точки зрения истории, по-видимому, в этом заключается судьба чистого разума, впервые пытающегося познать действительность вне практики и конкретной жизни.

Однако это вовсе не значит, как можно заключить из крайне восторженных работ современных ученых, что в Упанишадах имел место резкий разрыв с прошлым или открытая революция против системы ритуалов. В действительности ничего подобного не было. Мы по-прежнему видим богатых покровителей философов, даже великих философов Упанишад, которые, подобно королю Джанаке, содержали на службе жрецов для исполнения яджни, а также жрецов, которые соперничали друг с другом в знании ритуалов и, соответственно, в требованиях вознаграждений за жертвоприношения. Даже «Брихадараньяка» и «Чхаидогья», считающиеся с точки зрения философии наиболее важными, не свободны от почтительных спекуляций на древних ритуалах, причем некоторые из них первоначально должны были входить в магию первобытного периода. Ранняя часть «Чхандогьи», которая, как считают, по духу представляет собой Араньяку, насыщена высказываниями о магической силе древних заклинаний: ведические песни и мелодии постоянно претендуют на обладание присущей им силой осуществить желание, вызвать дождь, приобрести скот или иметь потомство. Далее, среди метафизическо-психологических рассуждений «Каушитаки» встречаются

«описания обрядов жертвоприношения, посредством которых можно приобрести то или иное благо или очаровать возлюбленную, описания обрядов, предотвращающих смерть детей, и даже магии для уничтожения врагов».

Все это делает тексты разнородными как по стилю, так и по содержанию.

«Внезапные изменения темы, отсутствие логичной композиции, непрерывное использование метафор являются постоянными камнями преткновения на пути классификации или методичного анализа».

Следовательно, рискованно присоединяться к утверждению Дейссена о том, что «все Упанишады трактуют одну и ту же тему — доктрину брахмана и атмана».

Нельзя утверждать, что Упанишады умалчивают о брахмане и атмане или что данная доктрина не является исключительно важной для этих текстов, однако наличие философских и протофилософских рассуждений наряду со всевозможными архаическими элементами явно указывает на то, что Упанишады еще далеко не достигли уровня позднейших философских трактатов. Более того, как бы ни возражали ортодоксальные философы, нельзя ожидать, что в Упанишадах может быть последовательно выработана какая-либо монолитная философская точка зрения. Бхандар-кар писал:

Страницы: 1 2 3